|
|
|
 |
Новости | Конференция | Чат | База данных | Творчество | Сообщество | О сайте | English |
|
Помощь сайту |
 |
 |
 |
 |
|||||||
Рыцари порта «Либертан» -Не бейте пианиста по рукам! Он играет, как умеет… К читающему эти строки. Вступление. Далекое будущее. На Земле произошла глобальная экологическая катастрофа. Не успев объединиться и собраться с силами и знаниями, человечество было выброшено в космос. Все та же реактивная тяга космических судов понесла людей к новым астероидам, в которых бурили шахты, добывая кислород, углеводороды и минералы. Космический транспорт стал для людей и домом и заводом и фабрикой по производству питания из углеводородов. Спустя тысячи земных лет, пожирая, подобно вирусу, на своем пути тысячи астероидов, люди достигли Туманности Андромеды. Пространства забитого полями астероидов, планетоидов и газовых туманностей, заполненных бесконечными запасами полезных ископаемых. Там они и осели, вольные строители, меняя между собой кислород на еду и железо. Появились первые стационарные фабрики переработки сырья. Жизнь становилась все более оседлой, естественным образом появились космические бандиты, грабившие и убивавшие взамен скучного труда, а когда это занятие им надоедало, они обкладывали окружающих данью и называли себя королями и президентами, создавали первые государства… За сотни лет из жителей Андромеды выделился обособленный класс людей – пилоты. Возросшие скорости и маневренность космических кораблей делали годным для пилотирования разве что одного из ста. Пилоты стали солдатами человечества, в бесконечных космических пространствах они сражались и умирали за непонятные цели и выгоды… Вопреки множественным предсказаниям, люди так и не сумели найти ни одной планеты, пригодной для жизни, так и не встретили в космосе хоть какую-нибудь жизнь, даже одноклеточную, не говоря уж о разумной. А людей во всех новообразованных государствах было не более полумиллиарда. Глава 1 Форт Бор на астероиде Бор Резиденция герцога Черешнева Пространства Тольски Сегодня, как и каждые три земных месяца, на службу к герцогу Черешневу пришло устраиваться почти пятьдесят молодых, еще не обстрелянных пилотов. В основном, жителей Вольных Пространств, но попадались и беглые, с Оссеи, с Баронств, с Дарилля, из Риги. Встречались и весьма наглые — сбежав от кредиторов или полиции из Тольски в Вольные, они теперь приходили наниматься к тольскому герцогу. На то были свои причины, Тольски наиболее полно граничила с Вольными Пространствами, заселяли которые, в основном, выходцы из Тольски и Оссеи. Теперь же, воспользовавшись продолжавшейся более пятидесяти лет смутой в Оссейской Империи, тольский король и парламент решили расширить свои границы и присоединить Вольные пространства. Поручив это дело герцогам Черешневым, известным и влиятельным в Оссеи дворянам. «Присоединением» герцоги занимались уж добрых сорок лет — приводили свободные шахты и фабрики к присяге Тольски, заставляли «вольных» платить налоги и обращаться в тольские суды для разрешения вопросов. За долгий срок многие политические, династические и финансовые вопросы связали независимые ранее Вольные и герцогство Черешневых, переплетая всё в чудовищный клубок взаимной дружбы и ненависти. Так и получалось, что для талантливых молодых людей, прирожденных пилотов существовало всего лишь два пути — или на службу во флот к Черешневым, или к бандитам в порт Либертан. Впрочем, для пилотов вся эта политика не играла никакой роли. Беспросветная бедность двигала пилотами. Они мечтали не о постоянном, изматывающем труде на шахте или фабрике, или что еще страшеннее для настоящего пилота – управлении грузовиком, а мечтали отслужить во флотах герцогства положенных двадцать пять лет. В боях с дарилльцами и пиратами заработать себе дворянство и на скопленные средства приобрести какую-нибудь обедневшую рудную шахту или маленький бизнес на торговой станции. Жак Сергей Солод был не из этой когорты молодых и ужасно бедных карьеристов. Во-первых, он был довольно обеспеченным человеком, его семья владела двумя кремниевыми шахтами и солнечной электростанцией, что обеспечивало его небольшим, но постоянным доходом. А во-вторых… Обычно только к тридцати годам рабочий на фабрике при строжайшей самодисциплине мог заработать на старенькую «ашку» 1и, впервые вцепившись потными руками за штурвал, надеяться на службу в герцогстве. К своим же тридцати годам, Жак успел побывать в боях с дарилльцами во время отражения набегов на Вольные Пространства и в набегах «вольных» на Маилскую Область, являвшуюся форпостом Дарилля на территориях Вольных. Все эти подвиги он совершил в братстве так называемых «рыцарей» — свободной группировки вооруженных сил Вольных Пространств, базирующимся в порте Либертан. Во время одного из таких набегов рыцари даже доверили ему командование звеном из восьми «бешек». То есть, по меркам боевых пилотов, Солод был уже довольно известной личностью и мог себе позволить претендовать на нечто большее, чем должность рядового лейтенанта во флотах герцогства. Деньги есть, а резвость характера удовлетворяется нечастыми и благополучными боями… Казалось бы, чего же еще, что может пожелать молодой мужчина в его положении? Для себя он придумал такой ответ на вопрос – «проклятые деньги». В набегах ему не везло с добычей. Чрезвычайно не везло, не один из подобранных после битв, торговых контейнеров не содержал какие-то особо ценные товары или минералы. А при общем дележе, ординарная доля была далеко не велика. Семейный бизнес должен был бы обеспечивать его всем необходимым, но нет, он принципиально не брал денег оттуда. У него имелись две младшие сестренки, постоянно проживающие на семейных астероидах и управляющие отцовским бизнесом. Сестры имели всего лишь восьмидесятипроцентный паспорт генчистоты, а потому рассчитывать на хороший брак с хорошей семьёй не могли, несмотря ни на какие заслуги предков. Приходилось рассчитывать только на неравный брак, что предполагало большое приданное и, скорее всего, передачу семейных шахт в чужие руки. Вот он и старался не особо тянуть соки из фабрик, тем самым, увеличивая приданое сестер. Такая вот ерунда. Приходилось выкручиваться, как только мог. В Либертане стоял затянувшийся «сухой» сезон, и никаких финансовых поступлений не предвиделось. Размышляя над ситуацией, он даже подумывал смотаться в Тольск, столицу Тольски на пару месяцев и профессионально заняться окучиванием желающих родить женщин. Его девяносто шесть процентов генчистоты позволяли рассчитывать на большую популярность в этом поприще. Внешностью Солод обладал крайне незаурядной. Был он невысок, широкоплеч и грузен, так что будь он ниже на пару сантиметров, показался бы толстым. На лицо смугл, почти черен, с такими темными глазами и большим носом, на первый взгляд даже какая-то отталкивающая красота. Неприятное лицо. Но была во всем облике его та внутренняя сила, которая привлекает и заставляет внимательно слушать мужчин, а женщин, даже не знающих о его паспорте, виться вокруг навязчивыми феями. По трезвым размышлениям он решил отказаться от сомнительно предприятия — окаянная гордость не позволяла. Оставалась только служба у Черешневых. Не хотелось ему наниматься к тольсцам, но что делать? Жалование тольского офицера было самым большим во всех флотах человечества. Подумал, что перекантуется пару лет в тольских флотах, а там посмотрим. Так он рассуждал про себя. На самом деле все было не так. Настоящей причиной, по которой он нанимался к герцогам Черешневым, являлась амбициозность характера. В порту Либертан ему не спешили давать большую долю и ставить на высокие командные должности. Ждать же и спокойно сидеть на станциях в мирное время, как большинство рыцарей, не хватало никого терпения. Горела и пела его душа. Чувствовал он, что может совершить нечто большее, сможет повести за собой людей. 1.В описываемое время, человечество классифицировало боевые космические корабли по габаритам и целевому назначению. «А-класс» — разведчик, самый маленький и быстроходный космический корабль, шести метров длиной. «Б-класс» — перехватчик, средний корабль, четырнадцать метров длиной. «Ц-класс» — истребитель, длиной двадцать пять метров. «Д-класс» — эсминец, полуторакилометровое сверхтяжелое судно повышенной огневой мощи. «Е-класс» — авианосец, пятикилометровая база космического флота, несущая на борту до восьми тысяч малых кораблей. Пилоты любовно называли корабли уменьшительно от названия класса: «ашка», «бешка», и т.д. Необходимое замечание: корабль – судно, использующееся в военных целях. – Примечание автора. * * * * * - Пилоты! Внимание! Меня зовут Сикоро Анджей Белконевский, я начальник кадрового отдела флотов герцогства… – представился человек, вошедший в помещение с ожидавшими пилотами. — Во-первых, всем сдать ручное оружие. На территории Форта Бор, ручное оружие носят только личная охрана и члены фамилии Черешневых. Во-вторых, всем быстренько ко мне, доложить о себе и о своей машине. Затем получаете талоны на топливо. Заправляете машины и собираетесь в третьем грузовом доке. Не успел кадровик закончить, как молодые люди зашевелились и начали подниматься из уютных полимерных кресел в большой приемной форта Бор, выстраиваясь в очередь. Спешно поправляли одежду и придавали себе воинственный вид, пытаясь заранее произвести впечатление на начальника отдела кадров. «Салаги, Боже мой…» — подумал Солод, увидев эту суету. – «Неужели и я был таким когда-то? Ни дорогая одежда, ни злобный вид, ни рвение в глазах, ничто не тронет кадровика. Он всего лишь мелкий чинуша, который запишет пилотов с лучшими результатами. Вот и вся его работа…» …В порту Либертан, где собирались все горячие головы Вольных Пространств, и который не подчинился ни одному государству или человеку, где он начинал свою пилотскую карьеру, все было гораздо, гораздо проще. Приходишь, записываешься в любое открытое звено — и пошел в бой. Убили в самом первом бою – хорошо, показал зубы врагам – еще лучше. И, может быть, в следующий раз товарищи выберут тебя звеньевым. Топливо, состояние двигателя, пушек, полей, установок, все — исключительно твоя забота. Хорошо следишь за кораблем? Пригласят в хорошее звено, дадут хорошую долю от добычи и будут уважать, не отправят на верную смерть. И никто тебя не погонит сдавать нормы пилотажа, сам покажешь, захочешь показать себя в лучшем свете. Собственно, вот и весь сказ об обычаях рыцарей порта Либертан. Конечно, существовало множество неписаных законов и обычаев, но касались они в основном командного состава и простых пилотов мало волновали. Были в Либертане и особые стороны жизни. В редкое мирное время пьянство и гуляние приобретало выдающиеся размеры. Да такой степени, что даже говаривали «пьян как либертанец», и часто после этих загулов у пилотов не хватало денег даже на ядерное топливо, чтобы дойти до родной шахты. Зато дисциплине либертанских отрядов и мастерству пилотов завидовало все остальное человечество… Пока Солод вспоминал порт Либертан, подошла и его очередь, он четко представился и получил талон на топливо для своего Кальмара, тольской «бешки», хотя в ядерном топливе и не нуждался, реактор корабля был полон, но как говорится «запас, карман не тянет». Корабль был его любовью и гордостью, всегда вылизан и вычищен, все двигатели форсированы, а силовая — лучшая, которую только можно впихнуть, в эту раму. Перехватчик был его домом, он спал, ел, сражался и жил в нём. Вот уже более пяти лет прошло с момента покупки Кальмара, но ни разу не пожалел. Хотя видел перехватчики и побыстрее, да и денег хватало, чтобы купить любую «бешку», но не менял. Прикипел душой к «Кальмарчику». Менять же корабль собирался лишь на истребитель, но на «цешку» и денег не хватало и надо было набирать экипаж — энергетика, которому тоже жалование платить надо, а если, например, брать оссейскую Нову, так еще и стрелка на заднюю турель — не по средствам ему такая покупка. «Итак, талончик получили. В ведомости расписались. Неторопясь идем во второй гостевой док, где оставили свою машину. Пусть «салаги» торопятся и бегут, спотыкаясь, в желании угодить будущему начальству. Мы же пойдем медленно и степенно, с полным осознанием собственной исключительности. Далеко не каждый день к Черешневым приходит наниматься рыцарский звеньевой… Вот наш шкафчик, в котором оставили скафандр. Достаем. Застегиваем. Подаем давление — герметизация не нарушена, отлично. Проверим топливо для маневровых движков скафандра — норма, хорошо. На прогрев маневровые… Лететь от шлюза до корабля метров четыреста, в невесомости на инерции одного толчка такое расстояние не пройдешь. Возле шлюза толпа. Ну что ж, подождем, пока рассеются. Заходим, задние створки шлюза закрылись, пошло выкачивание воздуха — передние открылись. Старт маневровым, выбираем направление, приближаемся… Как там Кальмарчик, никто не зацепил на старте? Нет, Слава Богу. Направляемся к входному люку, входим. Закрываем лючок. Включим подачу «атмосферы» в корабле — теперь можно снять шлем, и включить «тяжесть» 2. Идем в рубку и усаживаемся на пилотское сидение. Пришло время протестировать все системы. Производим запуск силовой — пошло, пошло…. Сто процентов. Диагностика компьютеров – норма. Диагностика двигателей – норма. Двигатели на прогрев. Диагностика полей – норма. Поля в режим готовности. Осталось провести диагностику орудийных накопителей. Ускоритель первый, второй – норма. Подаем энергию. Первый ускоритель частиц – сто процентов, второй… второй… — девяносто. Что за черт? Почему девяносто? Ладно, потом, все равно сегодня не стрелять. К взлету готов. Что там делают «салаги»? Ага, взлетают потихоньку. Если будут продолжать такими темпами, то это — надолго. Времени как раз хватит съесть бутерброд. Разворачиваемся, нажимаем пару кнопок на микроволновке. Через десять секунд горячий бутерброд будет готов». Жак Сергей начал пережевывать средней паршивости бутерброд. Давно уже не ел по-человечески, все из автокухни корабля. Очередной раз, откусывая безвкусный бутерброд, вспоминал: «Ах, какие бифштексы ели у Анечки-соседки, на фабрике заменителя муки. В те годы, её отец поставлял муку на котлетную фабрику. Хозяин фабрики частично рассчитывался готовой продукцией, суперсовременными бифштексами, даже с прожилками, под натуральное земное мясо. Как мы смеялись с Анечкой… Какие были времена! Что же с тобой сейчас, любовь моя?.. Где же вы, госпожа Энн Вессон? В чьих постелях, кому улыбаетесь?..» — перед глазами вставали картины той встречи. – «Как ты думаешь, сколько у коровы было рогов? А как расположены? Так или так? Анечка так и стреляет глазками. И чувствуешь, что любит и хочет тебя. И ты тогда такой молодой, только после первой своей стычки. Чувствуешь себя героем и не хочешь уходить на родной астероид… Когда же это было? Восемь лет прошло. Да-с, время бежит, а ты не молодеешь, Солод. Помнишь, как называла тебя Энн? – Жако. Больше никто и никогда не называл тебя так. Тогда ей было тринадцать, самый лучший возраст для первой беременности, да еще и 90 процентов генчистоты… Но старый черт, Вессон – отказал, сначала тебе, потом твоему отцу. Решил, что партия незавидная, у самого всего два ребенка было, вот и старался продать подороже. О самих же детях никогда не думал, старый черт. Да, а годы идут, и мне тридцать, не юнец уже, пора оседать и заводить семью, детишек. Ничего! Послужу еще с десяток лет, тогда и настрогаю какой-нибудь бабёнке детишек. Голов десять, так, чтобы и не мало, и не много, в самый раз. Хотелось бы от Энн… Где же ты моя Энн?..» Невеселые мысли одолевали. Бог с ним! Что там происходит? На взлете всего двое, можно посылать запрос на взлет. Ответ – «взлет разрешаю». «Рычаги чуть от себя, набираем скорость… Скорость ровно десять метров в секунду, максимально разрешенная в доках. Штурвал отодвигаем чуть от себя… Выруливаем, ворота уже открыты, перед нами космос. Нажимаем кнопку включения щитов, рычаги от себя максимум – полная скорость. Теперь идем на разворот. Где тут у нас третий грузовой док? Ага. Подруливаем и начинаем сбрасывать скорость. Скорость меньше, еще меньше, еще…. Хорошо, есть десять. Где наше место в строю? Вот где нам оставили дырку… Машин тридцать выстроились, значит вот сюда мы и влезем… Рычаги на ноль. Стоим, ждем». 2«Атмосфера» — разнообразные кислородные смеси, пригодные для дыхания. «Тяжесть» — эффект, создаваемый устройствами формирования искусственной гравитации. По общей волне пришел вызов с видеосигналом: «Всем, пилотам, в третьем грузовом, перейти на частоту восемьсот семьдесят с половиной!». На экране появилось полное лицо Белконевского. - Внимание всем пилотам! Сейчас будем выполнять первые двадцать пять фигур высшего пилотажа. Зачёт будет происходить по времени выполнения. Сначала стартуют «ашки», потом «бешки», за ними «цешки». …Так-с, «цешек» нет… Кадровик начал свою речь грозно и сурово, но растерялся, когда осознал отсутствие истребителей. Это было нехорошо, задачей кадровика был не только наем пилотов, но и кораблей. Герцог же его по головке не погладит, когда узнает, что сегодня тот не нанял ни одной «цешки». Истребители были самыми мощными машинами среди малых судов и составляли основу любого флота, задачей таких кораблей было непосредственный прорыв обороны противника. - Кх-кх… Еще раз. Зачет, по первым результатам. Из разведчиков, продолжаем разговор с первыми пятью, из перехватчиков с первыми четырьмя. Вопросы есть? – Кадровик подождал, мало ли, может, кто-то рассчитывает проскочить вне конкурса. — Тогда начинаем. Анасис! - Есть! – по волне пронесся удивительно молодой, еще ломающийся голос. - К старту. Старая баронская Гончая выпала из строя и направилась к проёму, в космос. По мнению Жака, даже самый лучший пилот на новейшем баронском разведчике не смог бы выполнить первые десять фигур пилотажа, вложившись в общефлотские нормативы. Что же говорить об этой старой консервной банке? В принципе, Гончая строилась как достаточно быстроходный корабль для перевозки ценных и объемных грузов, но, несмотря на хороший корпус, щиты и самое сильное вооружение среди разведчиков, практически не использовалась в войнах и конфликтах из-за относительно малой маневренности и скорости. Баронские разведчики были излюбленными кораблями поверенных и приказчиков крупных дворян – можно достаточно быстро и комфортно добраться до места назначения, сохраняя при этом видимость хоть какой-то безопасности и защиты. Для ведения боевых действий корабль был абсолютно не приспособлен. Пилот Гончей достаточно хорошо прошел все фигуры, немного запоров «бочку» и «кобру» и пришел с вполне приличным временем. Приличным, конечно, по меркам Тольски, если бы его возню увидели в порту Либертан, то на целый вечер он бы стал предметом насмешек рыцарей. К парню мгновенно бы прилипла какая-нибудь обидная кличка, отмываться от которой пришлось бы не один год. А на следующий день у пилота начался бы ад, звеньевой бы не отпускал бы его до тех пор, пока он не исправил бы эти элементарные ошибки. «У парня неплохое будущее, если дадут летать всласть и без перерывов» — решил Жак, отследив полет и вспомнив об еще совсем юном голосе Анасиса. Следующим стартовал пилот на рижском Пегасе, машине не имеющих себе равных среди разведчиков. Самый быстрый и маневренный корабль среди «ашек», но и управлять такой машиной мог только большой мастер и любитель своего дела. Стоимость же Пегаса почти достигала цены необорудованных перехватчиков, так что такие машины пилотировали только настоящие фанатики высшего скоростного пилотажа. Жак приготовился насладиться зрелищем, но был жутко разочарован. Пилот, управляя кораблем почти в три раза более быстрым, чем Гончая, выполнил все фигуры со временем худшим, чем Анасис. «Скорее всего — сын внезапно и недавно разбогатевшего промышленника. Люди, которые могут себе позволить купить такой корабль учатся пилотировать с детства и не допускают элементарных ошибок…». Экзаменационные полеты все продолжалась, и от скуки Жак Сергей начал впадать в некую сонную дрёму – местные пилоты не могли удивить его или вызвать в нем уважение. Он неторопливо одел шлем и отдал команду компьютеру откачать и сжать воздух, когда объявили о старте первого из перехватчиков. Когда он увидел, что пилот с фамилией Садзиро выполнил половину фигур, также сонно прогрел двигатели и провел дополнительную диагностику систем управления маневровыми и главными движками. Следующей, судя по алфавиту, должна была быть его очередь. Как всегда в такие минуты, он был абсолютно спокоен, сосредоточен и уверен в себе. Входил в состояние некоей отрешенности, и именно за эту холодную сосредоточенность его и ценили в Либертане. Жак был хорошим пилотом и, может быть, даже входил в сотню лучших рыцарей, но до настоящих асов ему было далеко. О нем, как о пилоте не шептались в столовых Либертан, зато, как о хладнокровном командире, слушок уже пошел. Говорили, что он отличный звеньевой и ни на секунду не упускает из головы всю картину боя целиком. Эх, он бы так и жил в Либертане. Там ему дышалась легко и хорошо, там были настоящие друзья и верные товарищи и честный командир полка, там его уже звали командовать ротой, целыми четырьмя звеньями… К сожалению, сейчас там не было ни одной заварушки, стоял «сухой» сезон, а вечная нехватка денег сказывалась. Хотя он и отрекался от звания тольского дворянина, держался с рядовыми «вольными» на короткой ноге, но именно настоящая тольская спесь не позволяла ему брать деньги в долг. Чертовы деньги! Ну ничего, он покажет всем этим тольсцам, как надо делать карьеру. Во всяком случае, он-то не начнет с младшего «куда пошлют». В наушниках раздалось: «Солод! На старт!», и он вывел корабль к открытому проему дока. Что ему эти элементарные фигуры? Он проделывал все сорок пять фигур, а не каких-то двадцать пять в любой последовательности и на любых скоростях, при любых боковых смещениях… Жак Сергей выполнил все фигуры на «отлично» и пришел со временем средним для перехватчиков порта Либертан. Его результат на целых двадцать секунд превышал норматив летного состава тольских разведчиков. Он выполнил первую часть своего плана — привлек к себе чрезвычайно повышенное внимание. До зубного скрежета Жак не хотел подниматься по всей офицерской лестнице, а хотел сразу перепрыгнуть несколько ступеней. * * * * * …По окончании полетов девять лучших пилотов, выполнивших нормативы, попросили разрешения пристыковаться к первому служебному доку. Остальным отказали, и они разлетелись кто куда. Некоторые — в ближайший бар в форте Бор, чтобы запить горькой свою неудачу. Отличившиеся собрались в приемной Белконевского. Помещение было обставлено с обычной для приемных мест Тольски кричащей роскошью, полимеры, словно соперничая друг с другом, переплетались, образуя невиданные ткани и материалы. Вся эта роскошь должна была одним своим видом вызывать оторопь и невольное восхищение у тех немногих счастливчиков, допущенных к службе столь известному дворянину, как герцог Черешнев. Солод просидел в приемной довольно долго, его никак не вызывали, явно решили оставить на закуску. Развлекался, рассматривая резкие перемены, происходящие с лицами пилотов, сначала нервными, в ожидании решающего разговора. А затем — счастливые и довольные улыбки по выходу из кабинета кадровика. Традицию нарушил лишь один пилот, молодой, лет двадцати пяти парень, с подкрученными по рижской моде усами и бородкой, он вышел недовольным и упрямо направился вон, давая всем понять, что в этом заведении ноги его не будет. Жак проводил взглядом недовольного пилота и продолжил прокручивать в голове предстоящий разговор. Он уже достаточно серьезно заявил о себе и был уверен, что многие младшие командиры захотят заполучить его в свои подразделения. Пять лет назад он принял бы такое предложение с удовольствием, но не сейчас. Сейчас он намеревался ворваться в элиту вооруженных сил герцогства, пробиться в средний офицерский состав как минимум. Но никак ни в строевую часть, на должность пилота или командира роты — то же самое он бы имел и в Либертане. Задачка была не из простых, и выход ему виделся только один – намеренная ссора с кадровиком. Тогда на него обратят внимание высшие офицеры, и, может быть, даже сам герцог. А там уж как получиться, главное, что снизойдут до разговора с неизвестным пилотом. Наконец-то он услышал свою фамилию… - Входи, входи! – Приветственно замахал рукой Белконевский. Кадровик смотрелся в небольшом кабинете, не по-служебному расслабленно и как-то очень уютно, по-домашнему. – Интересные люди приходят служить герцогу. Абсолютно случайно ввел твою фамилию в компьютер и… Оказывается, Жак Сергей Солод зарекомендовал себя, как хороший пилот и командир в Либертане. Участвовал во многих стычках… Ля-ля-ля. Полк Торсо, должность командир звена. Так? - Да. - Чего-ж тебе не сиделось в Либертане? – вопрос не требовал ответа, просто маленькая издевка сытого тольсца. — Что же ты, тольский дворянин, с мужичьём из Либертана водишься? Не стыдно? Честь дворянскую роняешь… - Солоды ведут род из Оссеи. А оссейцы и тольсцы первыми заселили Вольные Пространства и всегда воевали с дарилльцами. Как и сто лет назад, когда мой дед только переселился в Вольные, так и теперь, порт Либертан стоит на страже Вольных Пространств. И еще пятьдесят лет назад тольские дворяне считали за честь приходить в Либертан. И цели их были благородны и понятны — воевать с Дариллем, брать добычу, рабов и заложников под выкуп. Так что урона чести дворянской я здесь не наблюдаю. Белконевский покрутился в кресле. Этот молодой дворянин, с замашками либертанца, говорил крамольные вещи. Таких надо сразу ставить на место и не допускать к службе во флотах Тольски. Опасные бунтовщики. Кадровик решил дать Жаку возможность исправится, поработать мозгами. Может, поймет все же, где и что позволено говорить. - Так то, пятьдесят лет назад, а то сейчас. Сорок лет назад, наш любимый король, отец которого, кстати, даровал твоему деду дворянство, сказал, что пространства эти Вольные, принадлежат герцогам Черешневым! Так что и защищает теперь их герцог, а? — И специально хитро улыбнулся. Мол, даю подсказку, не упусти. - А когда, это он их защитил? В прошлый год или три года назад? Когда были крупные набеги дарилльцев на Вольные Пространства… После этих слов Белконевский решил, что не видать этому пилоту контракта, как своих ушей. Может быть, он и пилот от Бога, но если человек столь неверно понимает политическую ситуацию и кому надо в ножки кланяться… - И правильно сделал! Что же вы, либертанцы, не пришли, не попросились, не сказали: «Защити нас герцог, отец любимый!». Подарков богатых не привезли? Не хотите дружбы, не получите и помощи. Когда последний раз послы с дарами от либертанцев в Боре были? Когда последний куб урана привезли? «Ну вот, чинуша, ты и дошел до нужной мне кондиции. Надеюсь, запись происходящего в кабинете включена. А то грех такое представление впустую устраивать…» — про себя рассмеялся Жак. - А известно ли вам, господин Сикоро Анджей Белконевский, что король Тольски даровал либертанцам особые права и свободы? За кровушку, пролитую при Козьей Голове и при Феррино? Сто тысяч голов сложили либертанцы, спасая Тольски от дарилльцев, а всех пилотов тольских на вооруженных кораблях было в те времена не более пятидесяти тысяч? И сказано в правах и свободах королевских, что либертанцам «… не платить налогов, не искать защиты у начальства местного, не расставаться с оружием, правду говорить в глаза всем тольсцам, а правоту доказывать с оружием в руке»? Если вы так осведомлены о моей жизни в Либертане, что же вы меня, ваше высокородие, обезоружить изволили? Скопом со всеми?.. Нарушаем приказ горячо любимого короля? Может мне к патрульным обратится, с жалобой на зажравшегося кадровика? Лет на пять каторги как раз… - Ах ты, … либертанское! – Сказал кадровик, доставая из стола и наводя на него пистолет. — Твое сорокалетнее дворянство против моего — не значит ничего! Как смеешь говорить со мной так! Вон! В нижнюю штольню раб! Там твое место!.. - А ты, как я посмотрю, мутант. Мусор генный… — спокойно, нарочно провоцируя драку, отвечал Солод. — Что-то не видел я тебя на дырявой «ашке», проходящего «штопор» под дарилльской плазмой. Трус вонючий! Раздался выстрел. Чудом упавший под стол пилот даже опомниться не успел, как из отверстий на потолке повалил парализующий газ. Датчики установленные по всем военфлотским помещениям среагировали на звук выстрела. Очнулся он в камере предварительного заключения, окруженный незнакомыми людьми и врачами, один из которых делал ему растормаживающий укол. Высокий человек, лет под тридцать пять, в котором Солод узнал третьего сына старого Черешнева, обратился к нему. - Меня зовут Герберт Черешнев. Я полный капитан флота Великой Тольски и начальник разведки герцогства Черешневых. Видел все произошедшее с тобой в записи. Смел ты до безрассудства и пилот хороший, да и в Либертане хорошо служил. И паспорт твой чист достаточно. Пойдешь ко мне в порученцы? Мне нужен человек известный в Либертане, человек которому там верят. Отвечай. - Пойду с удовольствием, господин капитан первого ранга! – браво отрапортовал Жак, а про себя удовлетворенно подумал: «Легенды рассказывают, что самым хитроумным земным животным был змей. Вот такой я змей». Глава 2 Форт Бор на астероиде Бор Резиденция герцогов Черешневых Пространства Тольски. С того дня командиром Жака Сергея стал капитан первого ранга Герберт Черешнев. Мужчина видный, высокий — под два метра ростом, что было очень странно для современных людей, всю жизнь проводящих в помещения имеющих невысокие потолки и не видавших неба более шестидесяти поколений. Худ Герберт был страшно, неестественно, как-будто сбежал только с дарилльских шахт, хотя в еде и женщинах себе не отказывал, всегда одет был аккуратно, но без излишнего шика. Черешнев по жизни был человеком очень целеустремленным, чем выгодно отличался от собственных более взбалмошных братьев. Жизнь свою любил и умел наслаждаться ею, позволял себе и выпить с товарищами и в игры поиграть, особенно карточные или бильярд. В круг к приближенным третьего наследника Черешневых Солод попал далеко не сразу. Целый год пришлось потрудиться как простому пилоту. За этот год он побывал с особо тайными поручениями и в Дарилле, и в Оссеи, залетал даже в Ригу, только к боронам не занесла нелегкая доля особого курьера и личного порученца начальника разведки. Задания бывали самыми разнообразными — то выкуп за пленного отвезти, то маршрут торговый наладить в личных интересах Герберта, то вообще отвезти партию ручного оружия на оссейскую торговую станцию и передать ее нужным людям тайно. Работа утомляла до крайности, а перспективы роста не было никакой, теперь он уже жалел о спектакле, устроенном в кабинете кадровика. Ведь мог тогда и на вопросы правильно отвечать и не провоцировать спесивого дурака. Служил бы себе сейчас в строевых частях спокойно, уже дослужился бы со своими талантами до комроты, старшего лейтенанта получил и ходил бы на новеньком истребителе. Пока же он — младший лейтенант, и ходит на новом, но всего лишь разведчике — рижском Пегасе. Корабль, конечно, самый быстрый из всех возможных, скорость доходит до полутора единиц, но удобств никаких. Пока дойдешь на нем куда подальше, скафандр успеет наполниться человеческими выделениями. И вкладываться в пилотирование приходилось по полной — на таких скоростях через газовые скопления продираться тихий ужас, и помещается не больше кубометра полезного груза, не подзаработаешь, подвозя попутный «левак». Не удовлетворяла его такая работа, совсем было решил податься обратно в порт Либертан, когда произошли события, послужившие отправной точкой для него, с которых начался его подъем в невиданные выси. События были, ох, как непросты… Как-то, когда после очередной командировки он отдыхал в своей маленькой квартирке в форте Бор, и совсем уж собрался спать, поступил звонок по внутренней связи с вызовом на прием к Черешневу и приказом прибыть обязательно в парадной форме одежды. Поднимаясь по длинным лестницам, он задумывался, к чему бы этот поздний вызов? Последнее задание выполнено хорошо, машина в порядке, финансисту отчет о расходах подан и утвержден, начальство было с утра всем довольно. …Кабинет Герберта, располагался в так называемом «менеджерском крыле», самой глубокой и защищенной части астероида. Всё крыло занимало всего-навсего два этажа, на первом из которых располагались различные хозяйственно-финансовые отделы и всякая муть, вроде парадно-церемониальной службы. А на втором этаже непосредственно находился кабинет герцога Черешнева, штаб флота герцогства, аудиторская служба и личный банк герцога. Как говорили злые языки, владельцам которых предстояло дрожать в коридорах первого этажа — всякие управляющие и бухгалтера фабрик, складов и шахт: «На втором этаже дрожат те, перед которыми дрожим мы на первом». Так вот, кабинет Герберта Черешнева был на первом этаже, и это говорило не о пренебрежении старым герцогом таким важным делом, как разведка, а об отношении к собственному сыну. Да и сам кабинет был обставлен довольно просто. Качественной, но не дорогой мебелью, что было удивительно для нарочно роскошествующих тольсцев. Слева от двери — небольшой мягкий уголок со столиком, чтобы было, где присесть с нужным человеком за рюмкой водки, а по центру был расположен Т-образный стол для совещаний. Собственно и все, никаких столь любимых тольсцами излишеств. Единственная вещь в кабинете, производящая неизгладимое впечатление – кресло владельца кабинета. Кожаное!!! Из натуральной кожи животных. По нынешним временам, такое креслице стоило миллионов десять-пятнадцать, то есть стоимость пяти-семи истребителей. О кресле складывали легенды и говаривали, что это подарок матушки, первой жены герцога, горячо любимому младшему сыну. Великолепный подарок. Вызывающий, правда, большую долю скепсиса. Ведь полный идиотизм тащить с Земли, во время быстрого и нежданного бегства, когда улетаешь в невиданную даль и бросаешь все, вместо запасов кислорода и воды – кресло, и не просто загрузить на судно, но еще и сохранить в течение полутора тысяч лет… Солод постучал в дверь приемной… ему никто откликнулся. Тогда он заглянул и увидел, что маленькая приемная пуста, и секретарши — пожилой Номи нет на месте. Зато дверь в кабинет Черешнева распахнута, и хозяин кабинета видит со своего места на любимом кресле любые шевеления входной двери. - Входи, Жак! Добрый вечер. Не спал? – Приветствовал его Герберт. Жак вошел в кабинет и увидел, что с левой стороны, в невидимой от входа зоне помещения, на мягком уголке, расположились непосредственные подчиненные Герберта. Начальник подотдела финансовой разведки, старый тощий сморчок Зюйс Буш. Начальник подотдела военной контрразведки, добродушный милый очкарик, всегда говорящий мягким ласковым голосом Никита Поволоцкий, чей внешний вид совершенно не вязался с тем, что по слухам он творил в пыточных камерах. И начальник подотдела военной разведки, низенький Эразм Хо Пу, молодой еще человек, лет двадцати двух – двадцати трех, имевший раздражающую привычку теребить носовой платок, не хватало только начальника подотдела диверсий Донтона. - Присаживайся, Жак, располагайся. Будь как дома. Ну вот, все в сборе. То, что я сейчас скажу, в основном для твоих ушей Жак, а эти господа с моим мнением прекрасно знакомы… Черешнев кивнул на офицеров и продолжил говорить очень интересные и не менее странные вещи. - Как ты знаешь, население всех существующих государств составляет не более ста пятидесяти миллионов человек. И по оценкам наших специалистов, — широкий жест в сторону разведчиков, — где-то двести пятьдесят миллионов в диких областях, не подчиненных никакому государству и живущих безо всякого морального закона. К нашему тольскому счастью, — Черешнев позволил себе плотоядный смешок, — с «дикими» имеют границы только Оссея, Дарилль и находящиеся между ними Вольные Пространства. Следовательно, теоретически, наша страна — Тольски не имеет прямого контакта с «дикими». И нас угроза вторжения с этой стороны не беспокоит. Черешнев покачался в кресле, собираясь с мыслями. - Что на самом деле не так. Я, как начальник разведки герцогства, предвижу, что именно Тольски станет следующим объектом большого нападения «диких». Улавливаешь? – посмотрел на непонимающего Жака, — Объясняю. Во-первых, «дикие» не могут не грабить цивилизованные места по простым экономическим причинам. Существующие у них технологии не позволяют эффективно разрабатывать астероиды с большим процентом выемки полезных ископаемых, а фабрики и производства не имеют такого коэффициента полезного действия, как наши. Следовательно, они вынуждены продолжать экспансию, разрабатывая все новые и новые астероиды. То есть они находятся на самой ранней стадии эксплуатирования космоса. Мы идем по тому же пути, мы все — тот же вирус, пожирающий Туманность Андромеды, но наши технологии позволяют замедлить процесс расширения до пяти раз. Веская причина? Черешнев вопросительно посмотрел на пилота. - Достаточно весомая… — потянул Солод. Ему были непонятны столь дальние предисловия. Ясно было только одно — руководство начинает очень издалека. - И, во-вторых, молодая, бурлящая кровь, не желающая горбатиться на шахтах и фабриках. В конце концов, в каждом поколении рождается какое-то количество людей, настоящее призвание которых воевать. И только воевать. Этому «молодняку» остается только грабить и захватывать. Другого дела в своей жизни они не знают. Периодически из их среды выплывают всякие мелкие вожди и царьки, создающие малые государства. Но эти объединения существуют не более двух – трех поколений… Итак, они жаждут нашей крови по достаточно веским причинам. Разведчик рубанул воздух рукой, подтверждая свою мысль, и, словно бы заранее отвергая возможные возражения. Упрямо посмотрел в глаза Жака Сергея, вбивая свои мысли тому в голову. - Казалось бы, наиболее полно с пространствами «диких» соприкасается Оссея, но плотные газовые и мелкоастероидные скопления затрудняют перемещение между этими пространствами. Конечно, когда-то в будущем, «дикие» обойдут все препятствия, но при таких темпах экспансии это произойдет через сто – сто двадцать лет, не при нашей жизни. Тогда Оссея падет, будет раздавлена простым численным преимуществом «диких». Эта будущая ситуация с Оссеей нас не волнует. – Герберт вопросительно посмотрел на Эразма Хо Пу. В ответ тот утвердительно закивал. — Следующее пространство, соприкасающееся с «дикими» — Дарилль. Дарилль сам расширяется в сторону «диких», в другие стороны дарилльцам не дают расширяться Вольные Пространства, Рига и просто космические пустоты. Туманность Андромеды не бесконечна. Дарилльцы ведут непрекращающуюся войну с «дикими» на протяжении вот уже трехсот лет, и не видно той войне конца и края. И Дарилль имеет перед Тольски громадную психологическую фору. Трехсотлетний конфликт показал «диким», что дарилльцы не являются легкой добычей. Какой вывод из всего сказанного мы можем сделать? Вопрос был задан риторически, и ответа не требовал, Черешнев победно смотрел на пилота. - Вывод такой. Взгляды всех больших и маленьких царьков «диких» все больше и больше обращаются в сторону Вольных и Тольски. И, хотя тольсцы с удовольствием отдали бы Вольные Пространства на растерзание дикарям, к сожалению это не такой большой кусок, чтобы есть и переваривать его достаточно долго. Для громадного количества «диких», Вольные — это где-то лет на десять-двадцать, не больше. А затем? Затем Тольски! – В волнении он поднялся со знаменитого кресла. – И этого я, как Черешнев, допустить не могу. Первым падет мой надел, мои пространства, мои заводы и фабрики! Поэтому я считаю необходимым привлечь на свою службу всех «вольных» и, в особенности, рыцарей порта Либертан для защиты герцогства. Герберт указал рукой в сторону Солода. Вот мы и до тебя добрались, голубчик. Вот тебе и причина, младший лейтенант, почему один из наследников Черешневых разговаривает с тобой так доверительно. - Я пять лет назад положил отцу на стол проект указа. «О принятии на службу либертанских подразделений». Заметь, Жак! Именно подразделений, не отдельных личностей. Звеньев, рот и полков. С проверкой только командиров и присвоением командирам соответствующих тольских званий. И ничего не сдвинулось с места до сих пор… – Черешнев немного помолчал. – Больше всего я не хочу полного и фактического слияния Вольных Пространств, с каким либо другим государством, кроме Тольски! Вольных и скажем Оссеи или Дарилля? Отвечаю! Оссея рано или поздно падет перед «дикими» и мы опять станем перед той же проблемой. К тому же я думаю, что, заимев непосредственную границу с Тольски, не разделенные Баронствами как сейчас, оссейцы припомнят нам события двухсотлетней давности. Когда мы хорошо так потоптались и пограбили столицу Оссеи. С Дариллем же мы воевали и воевать будем! Никогда не верь в дарилльские мирные намерения, Жак. Их политики и церковники вбили дарилльцам в головы, что они должны подчинить себе всю населённую вселенную! А если такие вещи талдычат на протяжении уже двадцати поколений, то эта муть уходит из головы только вместе с душой. К Богу или к черту! Так что действовать, действовать, действовать! Закончив свою речь, Герберт в раздумье прошелся по кабинету, сложив руки за спиной. Подошел к скрытому бару, достал бутылку и налил себе грамм сто водки. Выпил, не закусив и даже не поморщившись. Далее он говорил более вдумчиво, меряя шагами кабинет. - Ты всё понял? Или я слишком быстро излагаю мысли? - Да, вроде бы всё… — неуверенно ответил Солод. - Какие первоочередные действия мы должны предпринять? Во-первых, направить усилия на вливания рыцарей порта Либертан во флота герцогства… Во-вторых, пропагандировать тольское устройство общества и ценности, среди жителей Вольных Пространств… Так… В-третьих, принимать под крыло всех «вольных» решивших перейти от своей свободы под крыло Тольски. В-четвертых, даровать дворянство всем фабрикантам и всем без исключения либертанским офицерам. Вот, собственно, немедленные действия. Этими шагами мы добьемся фактического слияния тольского общества и общества Вольных Пространств. Да, самое главное! Жесточайше подавлять любые сопротивления тольского дворянства этим реформам. Когда, мы получим настоящее слияние тольсцев и «вольных», тогда флот начнет раздавать мелкие, но очень болезненные зуботычины и «диким», и дарилльцам, чтобы знали свое место, и не совались сюда. Да еще и детям своим заказали дорогу… Герберт замолчал, резко остановившись на полшага. Продолжил душевным доверительным голосом глядя только на Солода. - Ты знаешь, все мои предки, после того, как король даровал им право заселять и брать под свою руку Вольные Пространства, рассматривали «вольных» только как рабочих на заводах. И «мясо» в битвах… Эту традицию надо переломить. Ты понимаешь, о чем я толкую? – Дождался утвердительного кивка. — Ну, это была стратегия. А тактика? Тактика… Герберт замолчал погруженный в собственные мысли, а Жак сидел в некотором обалдении от услышанного. Понимал, что разговор затеян неспроста. И по шерстке погладили его разговорами о либертанцах и «вольных», и цель дали — воюем с «диким», а дарилльцев выстраиваем по струнке, чтобы не путались под ногами. И вкусный пряник на закуску дали — будем спесь с дворянства тольского сбивать. Все присутствующие в кабинете внимательно всматривались его лицо, пытаясь уловить малейшие интонации и изменения. Он же в свою очередь внимательно разглядывал стеклянную стакан перед собой, скрывая смятение в своей душе. - А не пойти ли перекусить в ресторанчик? Да пару партий в бильярд! Как я вижу, нашему «молодому» товарищу надо привести мысли в порядок… И развеяться немного. — Весело улыбаясь, предложил Хо Пу. - Как будет угодно… – ответил Жак Сергей. Да, и правда, как таким людям отказать? Руководству не отказывают. И чувство появилось — дальше будет все интереснее и интереснее. «Восходит, восходит моя звезда…». * * * * * Всей компанией зашли в небольшой уютный ресторанчик, о существовании которого Солод ранее и не догадывался. Главной достопримечательностью ресторана были удивительно высокие потолки — метров семи, не меньше. Заняли столик, а Зюйс тем временем быстро подошел к бармену и прошептал несколько слов на ухо. Не успел Зюйс прийти обратно, как бармен объявил громким зычным голосом: «Дамы и господа, в связи с поздним временем наш ресторан закрывается, прошу покинуть помещение». Посетители увидев, что пришел сам Черешнев с компанией, не стали подымать бузу и скандалить, а быстро и тихо покинули ресторан. Тут же к столику, подлетел официант, и столик покрыла белейшая виниловая скатерть. Посередине стола образовалось ведрышко со льдом и запотевшей бутылкой баронской водки, а так же хрустальные рюмочки и стаканы, серебряная посуда. - Что угодно? – низко кланяясь, с намертво приклеенной улыбочкой, спросил официант. Черешнев обозрел картину благостным взглядом и остался доволен увиденным. - Так-с, ну во-первых, мясца рижского, хорошо поджаренного. Да смотри, не обмани, я белок рижский по вкусу узнаю. Закусочку давай дарилльскую. Потом, включи нам свет над бильярдом — играть будем… да кии принеси хорошие,- задумчиво пожевал губами. — Еще барышень нам, из гулящих, эдак часа через два. Будешь? – Повернулся и обратился к Жаку. - Как-то не до того, пожалуй, нет. – Замялся Солод. Он был не против, но еще не чувствовал себя в этой компании достаточно уверенно. И думал, что, пожалуй, решили разведчики устроить ему проверку. Решил пить мало и слушать в три уха. Через несколько минут началось обычное офицерское веселье. Водка, еда, анекдоты, байки и обычный для всех пилотов трёп о полетах и стычках. Серьезных тем специально не касалась, но чувствовалось, что к вопросам этим еще вернутся не раз, и не два. Когда поели, Черешнев пошел катать шары за биллиардным столом. По очереди обыграл всех, а потом принялся за Солода… В бильярд Жак Сергей играл любительски, падал из крайности в крайность, то слишком уж осторожничал, то наоборот, лупил шары сильной рукой, со страшной силой и треском — да не забивал. В отличие от него Герберт играл достаточно прилично, почти профессионально, в основном играл на свояках, резал биток совсем прилично, однако чересчур осторожничал на чужих. Как он сам говорил по этому поводу: «Чуйка у меня на свояки…». Солод проиграл уже две партии, не совсем позорно, а так себе – «восемь-три», «восемь-два». Стараясь даже не столько загонять шары в лузу, сколько умудриться помешать противнику. И вот, когда расставили пирамиду в третий раз, Черешнев повел серьезный разговор. - Самое страшное, что может быть для Тольски и Вольных Пространств – если порт Либертан пойдет под руку Оссеи. Либертанцы пойдут во флоты Оссеи, тем самым, оголив границу с Дариллем, а пострадают в первую очередь от этого «вольные» и тольсцы. Когда же «дикие» поломают эту драную Оссею, то Тольски не будет защищать «вольных», а рыцари, призванные их защищать, сгинут в бессмысленных войнах за оссейские шахты. Ты мне не веришь? - Ну от чего же? – Жак решил подыграть начальнику. Хотя для себя решил скушать все, что тот ему ни скажет. — Но почему Вы считаете Оссею настолько слабой страной? Корабли их быстры и мощны, флота велики. И вера в светлое будущее Оссейской Империи у людей есть. Герберт только рассмеялся. - Уморил… Потому, что верхушка оссейская борется за власть между собой. С остервенением, кровью, соплями и предательством. Все влиятельные семьи орут: «Великая Оссейская Империя! Мы наследники духа землян! Оссея – вторая Земля, безо всяких планет!»… Стоит раскинуть собственными мозгами. Третей семье они передают Императорство за последние пятьдесят лет. Смута царит в умах дворян. А фабрики только и делают, что налоги на флот выплачивают. - Может быть, эти новые императоры, Степашины, достойная семья? Даст умных и сильных императоров? - Ай! Не знаешь ты ничего. Впрочем, и по чину знать не положено. Среди Степашиных идет сейчас натуральная война. Война за влияние над малолетним Императором. Его мать сослана на удаленный астероид, а дяди разорвали флот на мелкие клочки. Отдельные полки, роты и даже звенья переходят от одного к другому. Недавно казнили всех пилотов третьей отдельной гвардейской роты! Знаешь за что?.. За то, что присягнули на верность императору и обязались выполнять только его личные приказы. Ха-ха-ха… Что же ты хочешь, от десятилетнего ребенка? Да и сомневаюсь я, что он доживет до зрелых лет. Жак молчал, хотя его предки и бежали из Оссеи, лично он с большим уважением и пиететом относился к оссейцам. Если бы его спросили, какое из нынешних государств станет действительно великим, то без раздумий бы ответил – Оссея. Так сложилось что, несмотря на все дрязги, люди любили и верили в свою страну. - Не может быть… - Ха! Вот возьми и проверь. Можешь завтра зайти к Эразму и потребовать доступ к этим файлам. Он предоставит… — установилось недолгое молчание, прерываемое только щелканьем шаров, Герберт напористо продолжал. - Сейчас я тебе скажу одну штуку, от которой ты вовсе на пол свалишься. Старший дядька оссейского императора, Роберт Степашин решил получить преимущество в этой возне. Связался с либертанцами, посулив беспошлинную торговлю всем «вольным» на территории Оссеи. Еще и дворянские привилегии для рыцарских командиров и ипотечные кредиты на постройку фабрик, тем из либертанских офицеров, кто прослужит под его началом один земной год - Заманчивое предложение… Солод был удивлен, щедрость была весьма велика. Особенно ипотечные кредиты… К тому же, сам по себе, наём рыцарей обойдется Оссеи в кругленькую сумму. - Ты слушай дальше, не отвлекайся. Все это к тому, что с Франсуа Степашиным, своим средним братом, у них уже дошло до лазеров и плазмы. Горят пилоты непонятно за что по всей Оссеи. Только за Франсуа стоят пять флотов, а за Роберта — два, и все девять его сыновей в этих флотах младшими офицерами служат. Неужто ты думаешь, сынков своих он в свалку пошлет? Или либертанцами прикроется? Кто ж после такой драчки живой останется?! Как думаешь, много рыцарей? Ну, а если парочка в живых и останется, то он им эту подачку и бросит. Кредиты да дворянство. Понял?! - Всё понял… — картина была безрадостная. Жак начал подумывать о том, что надо срочно смотаться в Либертан, предупредить знакомцев, чтобы не ввязывались. - А вот теперь слушай вводную, летёха… – приказным тоном начал Герберт. Загнал восьмой шар в лузу и, отложив кий, впился глазами в лицо Жаку. – Либертанский адмирал Миято, старый …, сидит себе в Вике, развесил уши и кашку эту оссейскую кушает. И уже созывает звенья. Через неделю идет договор со старшим Степашиным подписывать. И, как жест доброй воли, со стороны порта Либертан отдает полный пассажирский транспорт оссейских заложников. Твоя задача не просто помешать этой встрече… Поссорить их! Да так, чтобы еще лет десять взаимная обида была… Он прервался, обернувшись на четырех полуголых девиц, рассаживающихся за столиком разведчиков, и что-то там невнятно мурлыкавшим оставшимся за столом. - Не вовремя… Эй, Эразм! Хо Пу! Брось ты эту девку, иди сюда. Продолжил значительно тише, только для Солода. - Я знаю, ты верный офицер. Возьмешься за такое щекотливое поручение? - Почему бы и нет? Возьмусь, конечно. - Слушай Эразм. – почти шепотом проговорил Герберт подошедшему Хо Пу. — Сейчас выйдешь с Жаком. Предоставишь ему на отдельном диске всю информацию, что есть у нас по встрече Роберта Степашина и Миято. Чтобы со всеми подробностями, под твоим шифром. Хорошо? – Дожидался утвердительного кивка. — И возвращайся, погудим. А ты, Солод, иди к себе. Вчитайся, вдумайся. Составь план. Хорошенько отоспись и завтра — ко мне в шесть вечера в кабинет… * * * * * Получив от Эразма диск с информацией и придя к себе в квартиру, первым делом Жак принял ультразвуковой душ и позволил себе прилечь и расслабиться. Разные мысли роились в голове. Конечно радость — заметили, оценили, выделили из многих, посвятили в государственные тайны, допустили так сказать к телу. На правильное дело направили. Раз такая ситуация — то нечего вольным с оссейцами возиться. Ну и что? Прибьем пару оссейцев — невелика потеря, пилотов в Оссеи много. Наверное, ему теперь и звездочек дадут, и жалование повыше будет… Солод осмотрел опостылевшую квартиру. Да и квартирку эту мелкую пора сменить на что-то более подходящее ему. «Как же все завернуть? Чтобы было правильно? Еще и эти заложники, получается целая куча свидетелей. Нехорошо…» — раздумывал он. После таких не обнадеживающих размышлений, решил просмотреть информацию. Оссейцы придут к месту встречи на трех истребителях и трех перехватчиках. Оссейская «цешка», Нова — аппарат очень хороший, еще и турель задняя, так просто на хвост не сядешь. А вот об оссейских «бешках» — Бастерах, Солод был плохого мнения, конечно щитов на пятнадцать мег, а на его любимом Кальмарчике — всего на десять, но скорость почти в два раза меньше и маневренность совсем не та, в полтора раза меньше. Придут без пассажирского транспорта… Странно. Что им Миято собирается не только заложников, но и «пассажирку» подарить? Ладно. Посмотрим на другую сторону. Либертанцы подходят на двух рижских «цешках» — Персеях, по его мнению, лучших машин в своем классе, в сопровождении десяти тольских «ашек», ничего так, хорошая машинка Осьминог, но бывает и получше. И лайнер с заложниками. Место встречи выбрано идеально — никакого радиационного фона, ни обломков, ни астероидов, ни газа. Хорошее рассеянное освещение от далеких звезд для визуального наблюдения друг за другом. Как же поступить? Он вызвал голокуб с подробной картой места событий и начал ползать вокруг на коленках. Так и проползал часа три. В голове начал вырисовываться план… План состоял из двух частей. Первая часть плана состояла в том, чтобы перед самым вылетом либертанцев, или сразу после взлета, из строя была выведена силовая установка «пассажирки». Дальнейший путь транспорт продолжать не сможет. И оссейские заложники останутся в Вике. И даже если последует попытка ремонта лайнера – саботировать. Последствия будут решающими для всех сторон, оссейские наблюдатели узнают о том, что к месту встречи Миято ушел без заложников и, после разгрома кораблей Роберта Степашина, будут видеть в этом ловушку и назовут Миято коварным предателем. В порту Либертан только улыбнутся и скажут — решил пощипать оссейцев. Тольсцы же начнут разговоры о том, что рыцари засиделись в Либертане без дела. Все отлично сложится… Единственный момент, а пойдет ли Миято на встречу без заложников? Тут надо подумать… После нескольких минут размышления, он уже не сомневался – пойдет. Пойдет, как миленький. Во-первых, слишком жирный куш. Во-вторых, хотя он и не встречался с Миято, но достаточно слышал о нем, чтобы сложить собственное впечатление о человеке. И, в-третьих, опоздать на встречу, он не мог по обычаям всех флотов и пилотов человечества. Опережение или задержка прибытия на место встречи давно расценивалась как враждебные действия. Жак прямо перед глазами представил себе грядущие события и аж зажмурился от удовольствия. Это будет так… …Пока в доках Вике стоит суета, связанная с попытками ремонта лайнера, Миято смотрит на часы и видит, как выходит тот небольшой резерв времени, который он положил на всякие дорожные неприятности. Начинает нервничать. Ищет замену транспорту и… не находит. Суетится и кроет матом нерадивых техников, не могущих починить несчастную «пассажирку». А время идет… Тогда он решает пересадить заложников в свой корабль и корабли конвоя. Вот заложников выпускают из лайнера и Миято отдает приказ кораблям своего конвоя садиться в приспособленные под погрузку пассажиров доки… И именно в этот момент в голову старого командира полка приходит мысль. Разместить шестьдесят человек в двух «цешках» и десяти «ашках» можно только положив их буквально штабелями! Но и черт бы с ними, потерпели. Но время, время! Времени катастрофически мало. Нужно будет идти на больших скоростях, чтобы дойти до места встречи вовремя, следовательно, корабли должны идти без «атмосферы» и «тяжести»! Это кошмар, где-то надо найти еще шестьдесят скафандров! Где же их достать, … вашу?! И тогда Миято стартует. Торопится к месту встречи, надрывая движки, приходит вовремя, а там — никого… Он ругается и орет на ведомых пилотов, сверяет часы несколько раз, нервничает и задает себе один и тот же вопрос. Где же оссейцы? Где же оссейцы?.. Жак улыбнулся собственным мыслям. «А оссейцев встретил я! Жак Сергей Солод, младший лейтенант тольского флота, но в душе натуральный рыцарь порта Либертан. Кстати, почему младший лейтенант? Это уже ненадолго! Пора сверлить дырочки в погонах. Я встретил оссейцев и разделал их в пух и прах. Пришел туда точно на таких же кораблях и таким же составом, как Миято, с либертанской маркировкой. И разорвал их на мелкие клочки…» — он мог гордиться собой. Три часа ползания возле голокуба не прошли даром. Он подобрал просто прекрасное место для нападения на оссейцев, как раз по курсу следования. Хороший такой радиационный фон, чтобы ослепить оссейские радары. Близкая остывающая звезда, со стороны которой мы зайдем, чтобы избежать визуального обнаружения. Приличная груда обломков астероидов, за которой спрячется половина его подразделения. «…Зажмем мы их с двух сторон и начнем превращать в раскаленный газ… Тогда-то они и обратят внимание на специальную груду очень мелких каменных обломков, настолько мелких, что на корабле в скопление обломков не зайти. И выжившие пилоты попрыгают в эту кучу в спасательных капсулах. В надежде на то, что никто из этой мелочи их выкуривать не будет. А потом, когда их подберет проходящий мимо оссеец, они будут говорить «о коварстве либертанцев» и о том, как они их кинули, и «Слава Богу, что подвернулись эти мелкие обломки», которые я, Жак Сергей Солод, искал два с половиной часа! Таким образом, задание будет выполнено. Придя к таким выводам, он с чистой совестью разделся и завалился спать. * * * * * На следующий день, ровно в шесть часов вечера, он сидел в приемной у Черешнева и лялякал о разных пустяках с секретаршей Номи. О том, как она служила у старого герцога и как он выгнал её за какой-то пустяк, о нелегкой доле современной женщины, имеющей единственный смысл жизни — рожать и рожать. И если бы не тот случай, после которого она не смогла иметь детей, что с одной стороны плохо, но с другой… Зато теперь сидит секретарем сначала у Эмиля Черешнева, а теперь — у Герберта. Какие только коллизии не выписывает судьба! Последние посетители покинули кабинет и наконец-то пригласили его. Жак доложил о своем плане и, в принципе, командир был согласен. Остались разные мелочи, вроде кандидатур пилотов. Хозяин кабинета, наклонился к селектору, обращаясь к секретарше. - Номи, на сегодня все. Вы свободны. - Вы сами закроете кабинет, или сказать охране проверить через пару часов? – очень зажато и сухо ответила Номи. Селектор делал ее голос слишком похожим на мужской. Она была прекрасно осведомлена о своем баске, слышимом через селектор и пыталась с этим бороться, как и любая женщина в возрасте пыталась молодиться. - Не надо я сам, спасибо.- И убрав руку от кнопки связи, Черешнев обратился к пилоту. — Мне нравиться твой план. На остановку лайнера мы бросим Зюйса, у него полно знакомых в Вике. За деньги они сделают все что надо, не привлекая излишнего внимания. Нужные для твоего отряда корабли у меня есть. Маркировку на них сделают за ночь. Все это ерунда… Правда, место ты выбрал далековато, идти неделю сроку. То есть уже завтра поутру отправляться надо. Тяжелее всего с пилотами… Еще и два энергетика, на «цешки». – Разведчик задумался на несколько мгновений. — Кстати, ты ходил когда-нибудь пилотом на истребителе? - Ходил. Но, на рижском Пегасе – ни разу. - Сделаем так-с. Намечается операция, по своей сути – диверсия. Вот пусть Донтон и дает своих людей, он же главный «диверсант», ё-моё. Сейчас и позовем сюда. — Черешнев набрал на селекторе номер и вызвал Донтона срочно к себе в кабинет. - Слушай Жак. Давай бахнем водочки? Время позднее… вот сейчас с Донтоном и посидим, помозгуем, заодно расслабимся… — Солод согласно кивнул. Герберт подошел ко встроенному бару, достал оттуда блюдце с какой-то закуской, подозрительно понюхал его и пробормотал что-то вроде «пойдет…». Затем подхватил еще одно блюдце и две рюмки, направился к столу, аккуратно все расставив. Снова вернулся к бару и взял уже более чем ополовиненную бутылку. - Ну что, летеха, ты тут самый молодой из присутствующих, тебе и наливать. Ха! – расхохотался после этих слов. Судя по всему, настроение у Черешнева было отличное. Жак, подхватив бутылку, аккуратно разлил водку. Хватило точно как по заказу, ровно на две стопки. Схватил аккуратненький маленький бутерброд и выжидающе посмотрел на шефа. Герберт поднялся для произнесения тоста. - Ну, что-ж, по старому обычаю, первая – «Чистый Космос!» - Чистый Космос! – дружно выпили, одновременно крякнув. - Ты закусывай, закусывай, Номи делает чудные бутерброды. Точно говорю. Правда, не все успеваю съедать, ха-ха… — смех Черешнева прервал стук в дверь. – О, Донтон! Заходи, дружище… Вошел немолодой, но еще полный сил человек. Что-то во внешнем виде главного «диверсанта» вызвало внутреннюю неприязнь в Жаке, какой-то чересчур сумрачный и настороженный взгляд, что ли? Неприятный человек, в общем. Донтон приблизился к столу, присел и сразу набросился на бутерброды, как будто не кормили месяца два. - Здоровья, всей компании, что празднуем? Или просто расслабляемся? - Да так вот молодой человек, — Герберт указал на Жака, — изложил мне интересный план. Но без тебя никак не решим. Что, оголодал? - Ага, целый день, ни крошки во рту… Донтон говорил с набитым ртом, что еще более усиливало раздражение пилота. - Ну ешь, ешь. Жак! Ты у нас тут самый молодой… — по непонятным причинам, хозяина кабинета по-прежнему очень смешил этот вопрос. — Сходи к бару, принеси еще бутылку водки и рюмку. Лучше «баронской» водки. По-моему где-то должна была заваляться одна. Лейтенант прошел к бару. Бар был такой, какой и должен быть у сына герцога Черешнева, по мнению бедного дворянчика Солода. Забит неимоверным количеством различных напитков, посуды, хрустальных бокалов, какой-то еды в герметичной упаковке. Он поискал водки… Что-то не видно «боронской», хоть ты тресни! Порылся еще, ну никак… Еще и голос босса, подгоняет сзади. - Что там возишься? Тащи что есть! Солод взял первую попавшуюся бутылку, одной из лучших производящихся в Тольски. Подошел к столу, разлил по рюмкам, уселся. И стал ожидать тоста. Тост поднял Черешнев. - За чистых детей. - За чистых детей. - За чистых детей. Все выпили… Внезапно Донтон покраснел, захрипел и схватился руками за горло. - А-аа-а-кх-кххх-т-ыыыы… — подскочил на стуле, а затем рухнул на пол неподвижной и мертвой тушей. Жак вскочил на ноги шокированный происходящим, а хозяин кабинета продолжал сидеть, абсолютно спокойно наблюдая за агонией и смертью человека. Потом медленно нажал какую-то незаметную кнопочку на селекторе и визгливым, истеричным голосом завизжал: «Охрана! На помощь! На помощь!»… …В кабинет, с дикими криками, ворвалась группа патрульных и с матами взяла на прицел всех присутствующих, не исключая и труп бедняги Донтона. Спустя пару секунд они опомнились, извинились перед Черешневым и повалили на пол Жака, болезненно скрутили и одели наручники. Солод не оказывал никакого сопротивления — находился в странном заторможенном состоянии, мозг отказывался осознавать столь быстро происходящие события. В своей жизни ему еще не приходилось встречаться со смертью так близко, лицом к лицу. В космосе смерть человека выглядела не так, почти игрушечной, всего лишь взрывается корабль и смерть наступает мгновенно. Кабинет наполнялся все новыми и новыми люди, какие-то врачи, высокопоставленные патрульные, флотские офицеры. Ни одного знакомого рыцарю лица, ни одного доброго взгляда, все какие-то настороженные и бросают на него злые взгляды. По помещению носился приглушенный шепоток: «Отравили?.. Отравили!.. Кто?.. Да вот, лейтенант…». В кабинет вошел Никита Поволоцкий, начальник подотдела контрразведки. Он достаточно быстро разобрался во всем происходящим и начал руководить. Его слушались и повиновались – убит высокопоставленный офицер разведки, значит, контрразведчикам и разбираться. - Все вон! Мне диск с записью происшедшего в кабинете! Все вон, я сказал! — далее продолжал более тихо и спокойно. – Это конечно не касается вас, уважаемый командир. И вас, лейтенант Солод, тоже. Охрана освободите его! — патрульные сняли наручники с запястий Жака, и он с удовольствием потер затекшие руки. Все покинули кабинет, перешептываясь между собой, понимали, что смерть «диверсанта» связана с какими-то шпионскими играми. В помещении остались только Черешнев, Поволоцкий и Солод. Некоторое время они молчали, выдерживая тягостную тишину. - Ну, рассказывай Жак, как все было. – Поволоцкий, развалившись на стуле, приступил к своей работе. Жак постарался изложить все происшедшие наиболее полно и подробно, стараясь не упустить ни одной подробности. Рассказывал неожиданно долго, оказалось, что в памяти отложилась масса подробностей. Замолчав, он погрузился в тяжелые думы о своей загубленной жизни. Не он отравил Донтона, но о службе у герцогов Черешневых можно забыть — пятно подозрения останется с ним навсегда, все будут шептаться у него за спиной и показывать пальцами, разносить грязные домыслы. О карьере во флотах Тольски можно забыть… Пора возвращаться в порт Либертан, хотя, может быть, и туда доползут слухи… Пока Солод предавался тяжким раздумьям, контрразведчик успел вставить в проектор диск с камеры видео наблюдения. - Господа! Посмотрим запись с камеры. Думаю, нам все станет понятно… – Жак с надеждой впился глазами в экран. …На записи было четко видна вся картинка. Широкоугольная камера была установлена над входной дверью, и ее поле зрения охватывало весь кабинет. Особенно хорошо, «даже как-то слишком четко» — по мнению Жака было видно, как он подходит к бару, закрывает его спиной, ищет там бутылку баронской водки… Возвращается к столу, ставит рюмку, вскрывает бутылку и разливает всем. Видны шевелящиеся губы Герберта произносящего тост, затем все пьют. И следует агония Донтона и смерть… После просмотра записи для Солода так и осталось полной загадкой, кто же отравил мертвеца. Но Поволоцкий увидел в записи совершенно другое. - Лейтенант Солод. Голубчик, скажи мне вот что. Почему ты так долго задержался у бара? - Искал бутылку баронской водки. Меня шеф попросил. А что? – По телу пилота стали рассыпаться мурашки. - Ты так долго возился… Может ты там, в водку подсыпал чего? - Так я же сам ее пил! - Ага. Ну да, ну да… Постой! Ведь ты же и рюмку ему принес! Может ты яд в рюмку бросил?! – на лице Никитушки отобразилось облегчение. Профессиональный следователь наконец понял, как преступник совершил убийство, гордость распирала. - Да что, я дурак? На виду у камеры наблюдения Донтона убивать? Да я этого человека первый раз в жизни видел! Командир! Скажите ему! – взвыл Солод, уже не зная к кому, обратится за помощью. Аргументы контрразведчика сбивали с ног. - А кто Вас либертанцев знает? Может ты террорист-смертник? Вопрос контрразведчика заданный все тем же спокойным и ровным голосом стал для пилота последней каплей. С криком он бросился на Поволоцкого. - Убью! Б…! Черешнев вскочил с места, преграждая ему путь. - Сто-о-п!!! Всем успокоиться. Садитесь, лейтенант. Мне кажется, что преступление было задумано не здесь и не сейчас. И самое главное — совершил его не Солод. - Слава Богу! Есть правда, на свете. Жак и правда присел, пытаясь, хоть как-то успокоиться, получалось плохо, мысли путались в голове, а предъявленное обвинение разъедало душу. - Значит так, младший лейтенант! Мертвое – мертвым, живое – живым. Слушай мой приказ! Ты командуешь диверсионной операцией. Действовать будешь по собственному плану… Я беру на себя всю подготовительную часть. Твое дело завтра в шесть утра быть во втором служебном доке, команда будет ожидать тебя, все по плану. – Герберт пристально посмотрел на Солода, словно пытаясь внушить какую-то мысль. — Мы тут внимательно с Никитой посмотрим запись и оценим твое поведение… Молчать! Никаких возражений! Выполнять приказ. Сейчас спать, у тебя был тяжелый день… * * * * * Когда либертанец вышел, и Герберт остался в кабинете наедине с Поволоцким, у них завязался очень интересный разговор. - Что скажешь, Никитушка? – голос Герберта был абсолютно спокоен, сам же он расслаблено откинулся в кресле. Контрразведчик задумался. Несмотря на происшедшее, не было все еще в нем понимания этого лейтенанта. - Трудно сказать… — протянул он, скривив недовольную гримасу. — Вроде бы вы держите его за горло, Герберт. Но… - Что, «но»? - Но кажется мне, что не такой он человек. Чтобы так легко сдаться и позволить пользоваться собой… Порода, что ли не та? Все эти либертанские замашки… А вдруг возьмет, да и смоется просто так? Реакция на события мне его не понравилась… Черешнев встал и задумчиво прошелся по кабинету. В Никите он ценил особенный «нюх», Поволоцкий всегда мог определить лжёт человек или нет. Поэтому к его мнению надо отнестись со всей серьезностью. И если тот намекает, что компромата на Солода будет недостаточно, чтобы держать на крепкой привязи, то так оно и есть. - А что реакция? Просто буйный молодой человек… Воспитание не то. - Да не скажите. Вспомните, как он хотел устроиться повыше и получить побольше «звезд». Помните? Бедного начальника отдела кадров под суд подвел. Может, и здесь было что-то такое? – контрразведчик вопросительно посмотрел. — Если он действительно очень умен, как вы говорите, то должен был сообразить все сразу. И не рыпаться… - Продолжай. В смысле, если не так уж и умен… - Если не так уж и умен, то должен был перед вами на колени падать за спасение… Но нет, не падал. Какой вывод? Вывод — он неуправляемый человек. Для полной его зависимости нужна еще какая-нибудь привязка. Черешнев молча прохаживался по кабинету, размышляя. Зацепится за Солода еще глубже можно было только через близких людей. Семью, любимых, детей и подобное… - Никита, у него детей нет, жены нет, родителей нет. Сестры — какие-то странные барышни, спят с инженерами и рабочими. Больше никого… За что его зацепить? Что конкретно предлагаешь? - Когда я просматривал его дело, узнал, что девять лет назад он два раза сватался к некоей Энн Вессон. Отец девицы отказал ему. До сих пор девица не замужем. Я специально узнавал. Думаю вот как. Придет с задания — отпустить его в отпуск. Мимо старой своей любви он не пройдет, обязательно навестит. Подстроить её замужество с каким-нибудь соседом, желательно у него на глазах. Если он такой невыдержанный человек, то прибьет того в гневе. И станет преступником даже по законам «вольных». И единственное место, где его будут ждать с распростертыми объятиями, это форт Бор. Несколько минут Черешнев обдумывал и обсасывал предложение, вроде бы хороша идейка. Ничего так. - Ладно, займись. По возвращении, я отправлю его в отпуск, а ты все организуй. - Хорошо, займусь. Надеетесь, что вернется? Все-таки, занизили численность кораблей противника в два раза… Герберт захохотал. Долго не мог успокоиться, вытирая набегавшие слезы. - Ну, во-первых, он действительно классный пилот. Во-вторых, ну скажи мне, куда я еще дену всех людей Донтона? Таким образом, они сами угробятся, и нам никаких хлопот… В ответ Поволоцкий только пожал плечами. - Ну, смотрите сами… Вам виднее. Но ни один пилот при таком раскладе не выживет. - Он — не один из многих, он единственный в своем роде. Пилоты, лучшие, чем он, никогда в жизни не придут ко мне на службу. Либертанский гонор не позволит. А под моим началом у этого парня большое будущее… * * * * * Торопясь, почти срываясь на бег, по казавшимся в этот день особенно мрачными коридорам и лестницам форта Бор, Жак никак не мог прийти в себя. Первый раз в жизни он наблюдал смерть человека, да еще и такую мучительную! И это обвинение, которое, по сути, предъявил ему Поволоцкий! Мысли мучили его. Кто? Как? Почему именно его выбрали подставой? Он вспоминал все в малейших деталях. Почему? Не мог придумать никакого стоящего ответа. Он всего лишь мелкий офицер, почему именно его? Чем он заслужил такую «честь»? В расстроенных чувствах завалился в собственную квартиру. Поставил будильник на пять утра и упал в кровать… Провалился в тяжелый сон. Во сне перед глазами мелькали картинки сегодняшнего вечера. Звучали голоса… Слова Поволоцкого горели громадными буквами перед мысленным взором… Вдруг простая, но ясная мысль пришла ему в голову, такая дикая и невозможная, что он проснулся в липком холодном поту. Мурашки бегали по телу. На часах было половина четвертого утра. «В кабинете мы были вдвоем. Потом присоединился Донтон… Что же было отравлено?.. Что-то из того, что осталось на столе… Бутерброды? Нет. Мы все их ели, и я, и Герберт. Для начала выпили водки, потом закусили бутербродами. Донтон тоже их ел и… ничего. Он упал после того как выпил водки. Значит, все-таки яд был в водке? Непонятно. Может быть, Никита прав, рюмки? Нет. Я взял рюмку абсолютно случайно, там стояло не меньше пятнадцати рюмок. Да и водки стояло штук двадцать разной, что-ж, она вся, что ли отравлена? «…принеси еще бутылку водки и рюмку. Лучше «баронской…» водки», надо было взять именно баронской. Почему именно баронской? Конечно! Понял! Неважно, в рюмке или в водке был яд – без разницы. Никогда тебе не отгадать. Яд был везде, но на нас с Гербертом он не действовал. Именно на нас! Потому что мы допили ту початую бутылку с начала. В ней был нейтрализатор! Это Герберт! Герберт! Убийца. Почему он решил сделать всё моими руками? Сразу бы устранил и меня? Ты дурак, Жак! Какой же ты дурак… Он повязал тебя кровью. Он держит тебя даже не за глотку — между ног. И всегда готов сжать кулак. Какой хитрец! «…Лучше баронской…». Не было там баронской и он прекрасно знал это. Он знал, где стоит камера! Знал, как ты будешь выглядеть, какими подозрительными будут выглядеть твои движения… Черт побери! Но что же делать, как развязаться с ним? Не знаю. Кстати, раз он такой подлец, так может он воспользуется ситуацией и повесит на кого-то убийство… Не на тебя. Вот это ты попал, Жак. А как ты радовался! Еще вчера…» Он подскочил на кровати, часы показывали без двадцати пяти четыре. «Уже не засну» — решил Жак и занялся физическими упражнениями. Занимался долго и самозабвенно, истово вбивая в мышцы презрение к себе и людям. В пять часов он пошел в душ смыть с себя пот, долго стоял под холодной водой в желании остыть. Одел поддёвку под скафандр и в половине шестого уже был в доке. * * * * * Космос Граничные области пространств Тольски и Оссеи Команда уже ожидала его. Пилоты попались отличные, все как на подбор. Было также и два энергетика, одного, совсем молодого паренька лет четырнадцати, Жак Сергей взял к себе на Персей, держать под контролем это чудо природы. Остальных раскидал по машинам, выделив из общей массы только одного, наиболее, как ему казалось, матерого пилота, посадил на такую же, как у себя «цешку». Разведчикам дал позывные, не мудрствуя лукаво, от одного до десяти, а истребителю позывной «ведомый», и они вышли в направлении места встречи. Идти им предстояло дней шесть, так что познакомиться и наговориться они еще успеют. Все корабли были в отличном состоянии. Единственное смущало — все пилоты были из диверсионного отдела, руководимого покойным Донтоном. Жак опасался, что новости о трагической смерти начальника успели дойти до ребят и кто-то них засадит ему хороший импульс в корму, не пожалев и молодого пацана-энергетика… …Опасения были напрасными, все обошлось. Люди слушались беспрекословно и во время дороги они даже умудрились отработать несколько строевых связок. До настоящего слетывания дело не дошло, но кое-что получалось. Долгие часы полета Солод проводил в бесконечных разговорах с юным энергетиком. Специалистом тот был от Бога, школу энергетиков окончил с отличием. Знал «силовую» от «А» до «Я», а на вопрос о специальных курсах по Персеям, только смеялся. Звали молодого человека Эрнест Мазеев, он происходил из простой дарилльской семьи, захваченной тольсцами во время очередного конфликта. В качестве пленных его родители проработали на шахтах барона Риа всю свою жизнь. Там-то и родился Эрнест, самый младший ребенок в семье. Не успел Мазеев подрасти, как управляющий шахтой приметил талантливого в технике паренька и приставил к силовым установкам шахты. Не так давно дарилльцы разбомбили шахту, и паренек в числе еще пятидесяти выживших, работавших в самых нижних штольнях, попал к Черешневым. По тольскому положению «о пострадавших в военное время» получил мизерную денежную компенсацию, зато по положению «об образовании сирот» поступил на низшие курсы энергетиков. Разъелся на казенных харчах и превратился в веселого белобрысого толстячка, неистощимого на шутки, анекдоты и розыгрыши. Для Солода после грязной истории с Черешневым в форте Бор, молодой человек стал настоящим глотком свежего воздуха. Поражал и показывал пример своим оптимизмом и верой в счастливую звезду. Не успели они провести пробы связок, как Эрнест заявил Жаку, что с таким пилотом энергетику и делать-то особо нечего, и он не пропадет в любом случае. Теперь при каждой возможности заваливался спать. Солод же пытался объяснить ему свое представление о работе боевого энергетика. В том объеме, как он сам со своей пилотской точки зрения ее понимал. - Слушай внимательно. Силовых установок на Персее две по сто мег каждая. Какие есть потребители энергии? - Щиты поглощают постоянно семьдесят пять мег. Три наши пушечки потребляют девятьсот кил за единичный выстрел. Да движки при семидесяти пяти процентной нагрузке потребляют сорок мег. Ну и по мелочи компьютеры радары… — Словно по учебнику отвечал Мазеев, заранее предвкушая приближение очередной лекции. - Эти азы ты два года учил в своей технической школе. То, что знаешь назубок — молодец! – Жак задумывался, представляя ситуацию. — Представь себе бой. Я выполняю переднюю петлю по оси корабля. По нам ведут редкий огонь и цепляют правый борт. Я решаю подключить боковые движки. Ухожу и… У меня в прицеле оказывается вражеский корабль — открываю огонь. Ваши действия в данной ситуации, курсант. Шаг за шагом. Энергетик не задумался ни на минуту. - Выравниваю потребляемые мощности между всеми энергопотребителями. Сначала между движком и щитами. Потом добавляю к потребителям боковые движки. Еще позже плюс накопители пушек. – Четко выдал стандартный ответ. - Неправильный ответ, курсант! Ты знаешь, что где лежит и как все починить. Однако в бою это нас не спасет. Первое. Мы идем при постоянных потреблениях энергии, и ты держишь энергию в резервном канале. В бою ты не бросаешь всю мощность на движок в надежде, что я буду выжимать из машины все возможное. А ждешь и бережешь энергию. Когда я увеличиваю скорость, ты подаешь ровно необходимый минимум – не больше. И продолжаешь стеречь канал. Нас начинают прижигать справа — не надо бросать энергию в силовые поля из резервного канала. Надо отключать силовые поля левого борта и брать энергию оттуда. Резервный канал все так же стережешь. Я подключаю боковые движки — ты снимаешь энергию, откуда только можно, хоть с освещения и охлаждения кабины. Но мощности бережешь… Понял? - Но зачем такие сложности? Ни в одном учебнике не написано… — Эрнест в очередной раз растерялся. - Такие сложности необходимы для стрельбы. Итак, для начала ты смотришь, не просто ли я пугаю, а точно бью насмерть… Убеждаешься и только после, ты даешь мне все из резерва. И вместо очереди из десяти выстрелов, а далее одиночных по мере накопления энергии, получаем очередь из двадцати – тридцати выстрелов. И врагу крышка. – Солод удивленно покачал головой, то, что он рассказывал, было известно даже самому последнему технику в порту Либертан. - Но нас на курсах учили, так как я сказал, а не так как вы говорите… - По-простому, как ты говоришь, и бортовой компьютер сделать может. Причем на перехватчиках и разведчиках, так и делает, но истребитель — машина тяжелая, здоровая. Одной только длины двадцать пять метров. Это — прикрытое силовыми полями чудовище, и подход к пилотированию и ведению боя совершенно другой. Разведчик что? Шесть метров длины и щитов, дай Бог, на три мега, там к бою подход другой, подскочил – прижег. Отскочил – прижег. Здесь же подход такой — вцепился мертвой хваткой и долбить. Мазеев молчал, обдумывая все сказанное. - Командир, как же я буду узнавать, что вы собираетесь делать? Какие маневры? Я же не предсказатель. - Весь твой отсек мониторчиками и показателями обвешан — вот и лови информацию. А потом… — пилот ухмыльнулся. — Говаривал мне один знакомый энергетик в порту Либертан. «Жопное чувство иметь надо». Ха-ха! Учись студент. По рассказам похоже на танцы. Танцы на битом стекле. Посоветовать ничего не могу, я пилот, а не энергетик… …В подобных разговорах и протекал их неблизкий путь. Еще делились воспоминаниями о жизни, Жак рассказывал о стычках, набегах в которых он участвовал, а Эрнест о своей жизни на шахтах и учебе. Да и с соседних кораблей товарищи травили байки по общей волне. Вокруг расстилался бесконечный космос… …Что может быть прекрасней космоса? Космоса, увиденного людьми на своей новой родине — туманности Андромеды. Бесконечная пустота, наполненная газовыми скоплениями, светом далеких и близких звезд, малыми и большими астероидами, каменными обломками, клочками газа. Пространства, заполненные светом высокотемпературных планетоидов и комет, светом химических и ядерных реакций, идущих у тебя на глазах. Все куда-то несется, кружится, вертится… Подхватывает гравитационными силами друг друга, и тут же расходится. Взрывается, прямо сейчас, в сию минуту и миллионы веков назад и расходится, светится, оставляет тянущийся след, газов и частиц, играет цветами. Цветами, большинство из которых человеческий глаз не способен увидеть… Что может быть прекрасней? Впервые попав в космос, человек испугался. С околоземной орбиты космос показался людям пустым, холодным и чуждым человеку. В Андромеде все было по иному, здесь все кишело объектами. Эти пространства не давили человека подавляющим чувством бесконечности — он мог опереться взглядом хоть обо что-то и не чувствовал себе одиноким. Человек — всего лишь искорка жизни в безбрежном мертвом океане. Он даже не подобен песчинке на берегу моря, даже молекуле в этой песчинке, он — что-то такое безмерно малое, что и сказать стыдно. И он хочет жить посреди жизни… Андромеда подарила им эту иллюзию. Люди шли сюда перебираясь от астероида к астероиду веками. Пока не обрели свою новую родину – Андромеду, прекрасное пространство полное движения имитирующего жизнь… Люди пели Туманности песни, слагали стихи и умирали за ее астероиды. Но пройденная пустота продолжала давить на людей. Пустота, сквозь которую они шли веками, пустота истинного космоса навеки осталась в их сердцах. Несмотря на все свое великолепие, космос их пугал. Его нельзя услышать, к нему не прикоснуться, невозможно ощутить его аромат, и вкуса он тоже не имеет. Даже увидеть его человек может только сквозь прозрачные полимеры. Они осознавали — космос создан не для людей. Для кого-то другого, того, кто может ощущать это мертвое великолепие тысячами органов чувств. Люди были чужими здесь, чужаками навсегда. И потому они верили в Бога, потому что не встретили на своем пути ни одной искры жизни, потому что в полной мере осознали свою уникальность и не находили себе места посредине этой пустоты. Бог дал им место для существования. Единственное место, для которого они были созданы и которое было создано для них. Место, что было для них ласковее матери, нежнее ее рук, вкуснее её молока – Земля. А они убили Землю. Насмерть. Раз и навсегда. В каждом сердце теплилась надежда… Однажды придет Создатель и оживит Землю. И они поклонятся в ноги своей настоящей и единственной матери… * * * * * Они прибыли к месту встречи точно по графику — за три часа до подхода оссейцев. Для начала Солод быстренько «обнюхал» все вокруг, все объекты были на месте, карты не соврали. Кругом тишина и ни одного судна в пределах видимости радаров. Он отправил пять «ашек» с позывными с шестого по десятый прятаться за астероиды. Сам же с остальными кораблями занял позицию по географическому центру близкой звезды со стороны оссейцев. У себя в машине настроил экраны на телеметрию своих кораблей, в наушники вывел «нашу» и общую частоту, а на микрофон только нашу. И стал ждать в предвкушении — скоро оссейцам умирать. Они подошли в строго намеченное время, всё по его расчетам. Корабли противника засекли визуально с самого дальнего разведчика, пилот сообщил об обнаружении противника. В ответ в эфире пробежал слитный звук захлопнувшихся шлемов, наступила тишина, разговоры прекратились, слушали только указания командира. Пилот разведчика продолжал доклад. - Наблюдаю оссейские машины. «Цешки» — все оссейские Новы, количество пять кораблей. «Бешки» — все оссейские Бастеры, количество восемь кораблей. Построение линия. Истребители в центре. Это была катастрофа. Разведка подвела! Кораблей противника было в два раза больше ожидаемого. Тольский отряд скушают, не заметив. Солод мгновенно понял и просчитал ситуацию. Оставался единственный вариант – срочное бегство, во всех остальных случаях гибель его отряда при таком количественном и качественном преимуществе противника неизбежна. И, тем не менее, он решил вступить в бой. Не мог бросить ребят посланных за астероиды, оставить на растерзание. Духу не хватало. «Были бы здесь рыцари, может, кто и остался бы в живых…». В эфире послышался голосок самого молодого пилота – Сандро, по стечению обстоятельств, его корабль, как раз находился в засаде. -Твою… Солод провалился в сосредоточенность и полную отрешенность. Голова работала ясно как никогда. Начал отдавать приказы. – «Засаде» оставаться на месте, построение «Х». «Загонщикам» построение обратная дельта, первая боевая скорость 3, направление – «засада». В ответ услышал многократное «есть». Дисциплина на уровне, хорошо держатся пилоты. Иные на их месте бежали бы с места будущего боя, несмотря ни на какие приказы командира. Бросив при этом «засаду» на растерзание. Отряд быстро перестроился и набрал скорость. - Командир – Всем! План таков. Проходим сквозь вражеский строй, как сито сквозь воду. Выпускаем все наличные ракеты и максимум огня из пушек на поражение. Основной ответный огонь принимает на себя центр дельты — «цешки». «Засада» пропускает нас, отстреливает, что есть в накопителях пушек, и на разворот. Потом все вместе делаем ноги. - Спасибо, командир… — импульсивный Сандро не смог удержатся от благодарности, мысленно успевший множество раз похоронить себя. - Отставить разговоры. «Пятый» время до нашего обнаружения радарами оссейцев и время до огневого контакта?» - Три минуты. Три тридцать. - Загонщики! Установить таймеры на три… ждем… ждем… двадцать пять, огонь по нулю, не раньше. – приказал скрипучим голосом. – Спокойно. Не нервничаем. «Четвертый» держи строй! Таймер неумолимо падал… - Есть обнаружение! – доложил «пятый». — По общей волне получен приветственный код. В то же время послышался незнакомый голос на общей волне: «Миято. Вы? Почему не в месте встречи? Ау! Отвечай? Куда ты прешь, обалдел?!» - Действуем по плану, не нервничать… Четыре, три, два, один. Огонь! — Персей ощутимо вздрогнул. Выбрасываемая из пушек плазма заработала, как обратная тяга. Компьютер пока отлично справляется, успевает корректировать курс работой двигателей. Вблизи все покрылось тонкими полосами газов от полутора десятков выпущенных ракет. Раздались первые радостные вопли. - Бастер есть!.. Нова есть!.. Нова есть!.. Бастер есть!.. - Проходим, проходим… Не ввязываться в драку, идем строго по намеченному курсу. – Подал голос Жак Сергей, пилоты не нуждались в его наставлениях, действуя строго по приказу, но в бою необходимо слышать успокаивающий голос командира, знать, что все в его воле, что все идет по плану. - Ха-ха, ракета догнала Бастер! Идиот, на десятой секунде после пуска от ракеты не ушел! Снова раздался незнакомый голос в наушниках на общей волне: «Всем, всем! Атакован судами порта Либертан! На радарах двенадцать меток! Две «цешки»… десять «ашек»… Что-о-о?! Порвать их на хрен!!!». Раздался щелчок – командир оссейцев ушел на свою волну. - Засада! Огонь только по моей команде! Ждем… Загонщики не отваливать с курса!.. Ждем. Засада — огонь через восемь… Сбейте мне один истребитель слитным огнем… Четыре, три, два, один. Огонь! – Жак пытался отдавать приказы все тем же безразличным голосом, внутреннее кипение начало прорываться сквозь кокон сосредоточенности. «Только бы командира! Пока кто-то примет командование на себя – оторвемся…» - Нова есть! - Засада. На разворот и в строй. На экране телеметрии ясно увидел, как погасли полоски «десятого» и «восьмого». «Эх, Сандро!..» — вздохнул Солод. Про себя словно молитву повторял: — «Оторвемся, оторвемся… Оторвемся, оторвемся… Ни …! Черт побери…» - Командир – Ведомому. Возьми себе две «ашки» и уходи с волны. - Есть. «Первый», «второй», ко мне ведомыми. Волна на полделения ниже. — Слышится щелчок, значит ушел с волны. - «Девятый», «пятый», ко мне ведомыми. Волна – деление ниже. — Солод прикоснулся пальцем к клавише. Щелчок — и слышишь дыхание ведомых. - Всем! «Карусель», господа. С Богом! – отдал он последний приказ. Слово «карусель» обозначало общую свалку, никаких строев и слитного огня, каждый сам за себя и за своих ведомых. - «Девятый» выше-сзади, «пятый» лево-сбоку… – разведчики мгновенно заняли свои места. — Атакуем второй ниже Бастер! 3«первая боевая» скорость, или «походная» — скорость, поддерживаемая всеми судами подразделения. «вторая боевая» — скорость, которую не могут поддерживать некоторые суда подразделения. Условное обозначение, напрямую зависящее от состава группы судов. В отличии, например, от «крейсерской» – расчетного значения максимально эффективной скорости при минимальном износе силовых установок и расходе топлива. «Так-с. Подбираемся ближе, еще ближе, еще ближе… Расстояние километр, девятьсот, восемьсот. Он пошел в верхнюю петлю. Подруливаем… Что ж ты так дергаешься? Долго тебе не летать, будешь так дергаться… На хвост сел истребитель. Входим в штопор вокруг петли…» — руки и тело мгновенно реагируют на мысли. Штурвал мелко подрагивает – руки выравнивают движение в фигурах пилотажа. Жак уже полностью слился с кораблем. - «Девятый» черкани его, чтобы не дергался. – Ведомый мгновенно выпустил очередь. Противник шарахнулся прямо в сетку прицела. Палец нажимает гашетку. «Есть! Пошел, пошел, щиты падают…» - «Пятый», добей. «Есть! Бросим взгляд на общую телеметрию. «Первый» погас, «шестой» погас, «седьмой» погас.» - Розой к прицепившейся Нове. — в наушниках послышался какой-то скрип, это «пятый» отлетался. «Нова уходит точно в бочку. Ставим корабль в кобру…» - «Девятый» атакуй! – Ведомый огнем зацепил истребитель. «Дернись же ты вниз, вниз… Есть! Начинаем вести огонь. Попадания пошли. Раз, два, три, четыре. Есть! Глаза на телеметрию. Все погасли. Остались я да «девятый». Что у нас на остатке? Истребитель и три перехватчика». - Атакуем Нову. Перехватчики сели на хвост. «Прицепились, блин. Отваливаем… В заднюю петлю с боковым смещением» - Держи строй, держи строй… — не удержал, не смог, конец «девятому». Перехватчик попал в прицел, и Солод выжал гашетку. «Раз, два… Есть!.. Е-мое! Нова и два Бастера. Время умирать, однако…». В этот момент случилось нечто странное. Жак был внутри скафандра, сидел в пилотском кресле. В рубке отсутствовала «тяжесть» и «атмосфера». Он был полностью сосредоточен на пилотировании. И вдруг ощутил присутствие в рубке кого-то постороннего. Он не мог оторвать взгляд от экранов, не мог отвлечься от пилотирования, но точно знал — в кабине появилась женщина. Не просто человек, а именно женщина. Она подошла к нему и положила теплую мягкую руку к нему на плечо. Как будто не было никакого скафандра! Грудной женский голос шепнул. - Я с тобой… — и в ноздри ударил чудесный аромат. «Что это?!! Забудь. Потом. Все потом. Понеслись… Подключаем боковые двигатели. Идем в кобру, теперь в бочку… Ну-ка сбросим скорость… Идиот пролетел… Огонь! Есть. Усядемся на хвост Нове. Подходим, подходим… Что ты делаешь идиот!!! Вот это тряхнуло! Столкновение кораблей в космосе! Враг вдребезги! Конечно вдребезги, щиты то я тебе сбил. Чей это голос по внутри корабельной связи? Энергетика. «Командир. Потеряли одну силовую, одну пушку, герметизация корабля нарушена». Плевать! Следующий. Догоняем, догоняем… Огонь! Тьфу, разве это огонь? Даже не одиночные! Так, редкие плевки. Что ты хочешь? Одна силовая накрылась… Держи его корму, держи. Когда ж ты сдохнешь?.. Умри, падла, умри… Есть!!» - Твою в душу, мать! – заорал он в чувствах. Она убрала ласковую руку с его плеча… Раздался нежный смех – она удалялась. И только чудесный аромат всё ещё витал вокруг. По показаниям секундомера, времени от начала огневого контакта прошло всего две минуты четырнадцать секунд. Через некоторое время он более или менее пришел в чувство. - Эй, Эрнест, ну как ты там? – Солод спросил больше для порядка, по индикаторам и так видел, что у пацана все в норме. - Живой, командир! Я делал все, как вы сказали. Правда здорово? – голос срывается, бедняга перенервничал не меньше его. «Ничего-то я и не заметил, как ты там танцевал…». Жак посмотрел на свои руки — дрожат крупной дрожью. «Эх, сейчас бы водочки…» - Ты, молодец, Эрнест! - Какие планы командир? - Посмотри там у себя на радаре, есть спасательные капсулы? А то мой радар накрылся. - Да есть, две штуки. Точно есть. Может радар и не накрылся, фон вокруг сильный. - Наших нет? - Нет. Я следил, командир… никто… Из тольского отряда не спасся никто. Очень большая цена за маленькую неточность в информации разведчиков. Пилот поклялся себе, что разберётся с этим вопросом. - А что мы дадим сейчас по скорости? Максимум, если с минимумом щитов идти. - Ну… Половину «первой» дадим, может чуть больше… Извините командир, я на ходу отремонтировать ничего не смогу. Да и какой тут ремонт? Нужна хорошая верфь. Корабль надо оголять до рамы… - Хорошо. Посмотрим, где тут ближайшая верфь… Ага, Логино. Почапаем потихоньку, суток двое идти без перерывов. Слушай Мазеев, я сейчас встану на наиболее чистый курс. Чтобы без обломков и астероидов, включу тягу и посплю пару часов. Буди меня, только если на радаре появятся обломки или корабли, хорошо? О.К.?.. Вот скажи мне, ну не черти мы? Кто рассказал бы про такой бой, сам бы не поверил! - Да я все понимаю командир. Нервы. Вы отдыхайте. Жак не расслышал ответа. Провалился в сон без сновидений. Иногда прямо во сне все тело передергивало судорогой… Они дошли до Логино без всяких приключений. Там Солод сдал машину корабелам в ремонт, расплатившись имевшимся при себе векселем Черешневых. Все ремонты затянулись на трое суток. В первый день он напился пьяным до такой степени, что Эрнесту пришлось его тащить на себе в гостиницу. Больше такого он себе не позволил. Оставшееся время отсыпался и отъедался. Целыми днями играл с Мазевым в шахматы и бильярд. Стал благодушен и доволен жизнью… * * * * * Спустя пять дней Солод уже стучался, в кабинет Герберта Черешнева. К его удивлению, на стук откликнулся хозяин кабинета лично. Старой секретарши Номи, не было на месте. - Господин капитан первого ранга, разрешите доложить, задание выполнено. Потери в личном составе: одиннадцать пилотов, один энергетик. Кораблей потеряно: десять разведчиков и один перехватчик. Черешнев, прослушав доклад, улыбнулся - А что же такие потери высокие? - Подвела разведка. Вместо предполагаемых трех истребителей и трех перехватчиков, к месту встречи пришли пять «цешек» и восемь «бешек». - Ну… тогда, молодец, герой. Хорошо хоть сам вернулся… — Герберт поднялся и прошелся по кабинету. — Готов к новым свершениям, лейтенант? - Так точно. - Очень хорошо. Молодцом. Представляешь, пока ты отсутствовал в форте Бор, патрульные разобрались в отравлении бедного Донтона. – Он остановился напротив Жака, глядя прямо в лицо. – В смерти оказалась виновата моя секретарша Номи. Вроде бы, солидная женщина, большой стаж. Работала еще у моего отца, он ее за что-то попер… Призналась в сотрудничестве с враждебными разведками. Черешнев специально выделил голосом слова «у моего отца». Пристально вглядываясь в собеседника, не отпуская глаза. - Дык… Хм. — Внутри у Солода все перевернулось. Вот на кого был направлен удар! А он всего лишь маленький штрих на картине мастера. Твари! Герберт что-то не поделил с отцом и допускал возможность слежки за собой. Возможную кандидатуру он устранил вместе с личным врагом – Донтоном. - Вы что-то хотите сказать, лейтенант? - Никак нет. Черешнев одобрительно покивал головой. - Вот и хорошо. Я вижу вы умный человек, Жак. Не хотите поработать у меня начальником диверсионного подотдела? - Я непротив. – Солод постарался произнести фразу максимально нейтральным голосом. «Какие у нас сладкие пряники! Черт побери. Куда я попал? Бежать. Только бежать… Куда ты убежишь от компромата на тебя? Все увидят, что именно ты отравил контрразведчика…». - Отлично. Поздравляю! Знаете ли вы, что эту должность может занимать только капитан второго ранга? Так как я очень сильно хочу заполучить вас на эту должность… То придется мне еще раз поздравлять вас. С присвоением внеочередного звания. Капитана второго ранга. - Благодарю. – «Чувствую, что пряниками меня обеспечат на всю оставшуюся жизнь. А совесть?» - Тогда поезжайте в отпуск. На месяцок. Займитесь своими домашними делами, посмотрите, что с хозяйством. С родней. В общем отдохните… И выжидающе посмотрел на пилота. «Видишь, как я щедр с верными мне людьми? Цени!». Жак все же решил прояснить один момент до конца. - Разрешите вопрос? - Спрашивайте. - Все-таки разведка ошиблась. Из-за их халатности погибли люди… Отличные пилоты. - Моя разведка никогда не ошибается. Запомните это. Кстати. Чем плох этот экзамен для вас, пилот? – эдак игриво и с намеком спросил Герберт. - Но пилоты… - А что пилоты? – В голосе разведчика появились стальные нотки. — Это были люди Донтона! Туда им и дорога. Вам в качестве начальника подотдела диверсионных операций работать с новыми людьми. И набирать их самому с нуля. – Он неожиданно перешел на «ты», в голосе зазвучала непосредственная угроза. — Ты все понял, кап-два? Давай, шевели мозгами побыстрее! Черешнев дождался утвердительного кивка. - Кстати как тебе Персей понравился? - …Ничего, хорошая машина. После боя я отремонтировал корабль за счет флота Черешневых. Вы непротив? В принципе я готов положить личные деньги… - Забудь про эти гроши! Ха-ха-ха! Возьми Персей себе лично. Дарю! К вечеру пришлю диск с дарственной. Кстати, поставь к нам в разведку на довольствие своего энергетика. Дадим мичмана пареньку, а? – Черешнев покупал его со всеми потрохами. – Все, конец разговорам. В отпуск! Чтобы глаза мои тебя месяц не видели… Кнут был увесист, а пряник очень сладок. Переиграть такого мастера не представлялось возможным. Оставалось только покориться. |
||||||||||
 |
 |
 |
|
|
Дизайн Elite Games V5 beta.18 EGM Elite Games Manager v5.17 02.05.2010 |
|
